Тревожный роман или как тоболячка за границу летала

Рейтинг:   / 7

ПлохоОтлично 

Дата публикации 01.08.2015 10:50

Просмотров: 2179

Настойчивый голос из динамика вернул меня с небес на землю в самом буквальном смысле этого слова, самолёт заходил на посадку международного аэропорта города Кишинёва, столицы страны солнца и моих девичьих грёз. За стеклом  иллюминатора открывалась необыкновенно живописная панорама: ровные, почти схематичные участки садов и виноградников, полей и лесов, зелёных холмов, пасторальных деревень и огромных плато, разделённых глубокими долинами в обрамлении рек и озёр. В состоянии абсолютного восторга хотелось заключить в объятия всё это великолепие и попросить прощения за неразделённую когда-то любовь…

Эйфорию прервал паспортно-визовый контроль. Как оказалось, мои восторженные чувства носили односторонний характер. Старшая дежурная по аэровокзалу, беспристрастно взирая на российский загранпаспорт и временную регистрацию на территории Приднестровья, заявила о моей немедленной депортации, аргументируя своё решение несостоятельностью документа непризнанного государства. На её непроницаемом лице по этому случаю была надета маска глубокой неприязни, настолько глубокой, что не оставляла надежд. Мечты рухнули в одночасье! Там за линией турникета меня ожидало Счастье всей жизни с  букетом жёлтых роз, но сейчас нас разделяла пресловутая лента и система сложных, межгосударственных отношений, камнем преткновения  в которых стала я.

«Летайте самолётами аэрофлота, живите на лету, а если вдруг нелётная погода, влюбитесь в аэропорту»,-  приветливо встречал пассажиров Кишинёв далёких 80-х. В моём нынешнем вояже слова вспомнившегося  хита пронзали душу чувством обострённой дискриминации. У всякого, к кому я обращалась здесь на родном языке, в глазах беззастенчиво читалось: «Понаехали!». Это когда же произошла метаморфоза некогда братских отношений в нынешнюю русофобию!? А раньше, кажется, любили? Или не знали, что не любили!?

Словно распятая людским равнодушием и ненавистью, я провела в холодном зале вылетов сутки. Поборницу защиты  Молдавского суверенитета  с «мирным» именем «Ирина» не тронули ни мои слёзы, ни увещевания встречающего меня эскорта, ни заключения медиков о плохом самочувствии. Она была непреклонна. Казалось, что её периодические посещения места моего содержания были обусловлены не столько должностными инструкциями, сколько торжеством свершённого линчевания. От холода и стресса бил озноб, самообладание давалось с трудом, но оно как никогда  было необходимо. Через зал проходили сотни иностранцев, и явить собой поверженную произволом россиянку не позволяла национальная гордость. Выстоять с честью это противостояние помогли представители сибирской авиакомпании и такой же депортированный поляк, что ожидал своей участи по соседству. Первые приносили еду в обмен на подписанные обязательства оплаты депортации, а второй поддерживал диалог, оперируя лишь парой слов по-русски, и более ловко поедал принесённые мне деликатесы.  Языковой барьер не мешает нас слышать тем, кого мы кормим с рук.

С наступлением ночи зал опустел, оставив меня наедине с грустными раздумьями. Вы замечали когда-нибудь, что переоценка ценностей и инвентаризация души чаще всего происходит в пути от «пункта» назначения одной части жизни к другой? Что может заставить успешную и вполне состоявшуюся женщину изменить привычный уклад жизни? Современную эмансипе – поиски лучших  перспектив, в исключительных случаях – неистребимое женское начало. Мой случай стал исключительным.

Голос, раздавшийся в трубке телефона, я не слышала много лет, но узнала бы из тысячи…Он словно, вырвал меня из действительности и вернул в прошлое, к которому я так старательно сжигала мосты. Это было первое и самое сильное чувство, как формулирует бракоразводная статистика, «не вынесшее жизненных испытаний». С тех пор как мы расстались, изменилось многое и едва ли  встретились бы вновь два бескомпромиссных идеалиста, не поспособствуй этому наш взрослый сын. Его многолетние поиски увенчались успехом: на доске объявлений сайта «Жди меня» уже давно томились такие же лаконичные строки о поиске сына. «Мама, я его нашёл!», - разорвал однажды тишину ночи восторженный голос, «можно я дам ему твой номер?». Родной мой ребёнок, разве я могла тебе отказать, терзаемая все эти годы чувством огромной вины за разрушенные нами иллюзии твоего детства!? За слёзы и обиды незащищённого папой малыша, за не подаренные им игрушки и отцовскую ласку….

Год бесконечных телефонных разговоров подытожил пласт жизни, именуемый зрелостью. На перроне меня встречала юность с слегка подбелёнными висками и всё теми же небесно-голубыми глазами. Сердце ёкнуло победным реверансом разуму и, как оказалось после - в унисон. Через два месяца абсолютного счастья я уезжала, чтобы возвратиться навсегда. Но, по-видимому, этот путь не сулил быть лёгким.

Наконец-то объявили о посадке моего рейса.  Словно скорбные памятники моим надеждам таяли внизу красоты молдавской земли, умирали  забытые в салоне жёлтые розы и свечи  несостоявшегося рандеву. В своём пионерском детстве я читала правильные книжки, трактующие обходные пути для нормальных героев. План «Б» уже был в разработке воспалённого разума. Оставался ещё один путь в вожделенной цели - железнодорожный и ещё одна страна экс-братства, с которой мы не делили разве что сала.  Москва встречала дождём и «мигалками» служебного автомобиля, сочувствующими улыбками  соотечественников и дежурными вопросами спецслужб. По иронии судьбы в просторной комнате аэропорта, в удобных креслах с видом на плазму ожидали возвращения домой  представители выдворившего меня государства. Их лица были доброжелательны и безмятежны. Там, откуда я только что прибыла, к слову сказать, лица по случаю «носить» умеют. Процедура восстановления справедливости заняла гораздо меньше времени, чем её поругания. Через час я мчалась на Киевский вокзал, глубоко вдыхая дух Отечества, словно глубоководная ныряльщица перед решающим погружением.

В вагоне по-русски не мяукал даже кот, с любопытством взирающий с  плацкарта напротив. Впрочем, за время своих злоключений, мне казалось, что я постигла эсперанто и, к счастью, не была отягощена прививкой национальной вражды. Украинская мова, доносившаяся со всех сторон, ласкала слух и убаюкивала напевностью. После первой таможни усталость окончательно возобладала над моей сущностью, я дремала со сжатым в руках паспортом и выпотрошенной подобно моему багажу, душой. Откуда-то, из глубин памяти в такт поезду  выплывали строки Андрея Вознесенского:

Поглядишь, как несметно

Разрастается зло –

Слава Богу, мы смертны,

Не увидим всего.

Поглядишь, как несмелы

Табуны васильков –

Слава Богу, мы смертны,

Не испортим всего…

Галина Коваленко

• < Назад
• Вперёд >