«Народ в Сибири приветлив» (Радищев и Тобольск)

Рейтинг:   / 1

ПлохоОтлично 

Дата публикации 07.10.2015 08:30

Просмотров: 3868

Все мы знаем или, по крайней мере, наслышаны о том, что Александр Николаевич Радищев – первый русский революционер, автор «крамольной» книги «Путешествие из Петербурга в Москву». За неё он поплатился несколькими месяцами тюрьмы, семилетней ссылкой в Сибирь и - после возвращения в европейскую часть России -  четырёхлетним «заточением» в  родовом имении Немцово.

Вызывает глубочайшее уважение к личности и деяниям Радищева то, что он осмелился бросить вызов самодержавно-крепостническому строю, не имея никакой поддержки в виде единомышленников. Один! Против огромной системы, веками укоренявшейся в России, не опираясь ни на кого, не рассчитывая ни на что! А. С. Пушкин пишет о Радищеве в 1836-м году: «Человек безо всякой власти, безо всякой опоры, дерзает вооружиться противу общего порядка, противу самодержавия, противу Екатерины! …У него нет ни товарищей, ни соумышленников. В случае неуспеха — а какого успеха может он ожидать? — он один отвечает за всё, он один представляется жертвой закону».

В век компьютеризации и упрощения русского языка в сторону междометий, вульгаризмов и жаргонизмов любитель чтения становится редкостью, а уж о том, чтобы пробраться сквозь дебри усложнённого и витиеватого языка русской литературы XVIII века и думать не приходится. А жаль! Жаль, что «Путешествие из Петербурга в Москву» стало для современного человека «вещью в себе». Ведь прочитав это произведение, мы могли бы поразиться тому, как некоторые мысли Радищева, высказанные два столетия назад, удивительно соотносятся с нашим временем: они не раз посещают и тревожат нас, живущих в XXI веке. Например, его высказывания о том, что правительство существует для народа, а не наоборот, что счастье и богатство граждан измеряются благосостоянием всего населения, а не только благосостоянием отдельных лиц.

Для нас, тоболяков, А. Н. Радищев не является абстрактной, книжной фигурой. Он вынужденно, отправляясь в назначенную ему для ссылки Восточную Сибирь и возвращаясь обратно в европейскую часть России, пробыл некоторое время в Тобольске.

В дороге, немного придя в себя после допросов, которым Александр Николаевич подвергался в Петропавловской крепости, он начитает писать путевые заметки,  значительно позже объединённые издателями в «Записки путешествия в Сибирь».

Тобольская губерния удивила его своим плоским рельефом: необозримые равнины, то поросшие густым лесом, то представляющие собой болота или травяные луга, день и ночь виднелись из окна его повозки.

Подъезжая к Тюмени, Радищев записывает: «Народ в Сибири приветлив».

День приезда в Тобольск в путевых заметках не обозначен, но из его писем ясно, что это было между 17-м  и 20-м декабря 1790-го года. Позже, вспоминая свой приезд в столицу Сибири, он пишет своему другу и покровителю Воронцову: «Едва прибыв сюда, я, как мне казалось, сразу прочёл на лицах ту надпись, что Данте ставит над вратами Ада: «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Надо думать, что зимний Тобольск напугал Александра Николаевича своим холодом, отдалённостью от России и трудностью дороги до него. Тем более что по пути он простудился и заболел. Когда-то он писал в «Письме к другу, жительствующему в Тобольске»: «…отлучённый от твоих ближних, среди людей, неизвестных тебе ни со стороны качеств разума и сердца, не нашед ещё, может быть, в краткое время пребывания твоего не токмо друга, но ниже приятеля, с коим бы ты мог сетовать во дни печали и скорби и радоваться в часы веселия и утех». По сути дела, Радищев прозорливо угадал в своём заброшенном в Сибирь товарище себя, каким он будет ощущать своё изгойство.

Вскоре настроение Александра Николаевича становится лучше, поскольку он чувствует, как искренне расположены к нему тоболяки. «Я встретил здесь, благодаря рекомендациям Вашего сиятельства, очень хороший приём у губернатора и вице-губернатора», - пишет он Воронцову. Просвещённый губернатор Тобольска А. В. Алябьев, отец знаменитого композитора, разрешает опальному писателю задержаться в Тобольске, в виду недавней болезни и зимнего холода, на длительный срок.

В начале марта 1791-го года в Тобольск вместе с младшими детьми Радищева: девятилетней Катей и семилетним Павликом – приезжает Елизавета Васильевна Рубановская, сестра его умершей жены. Радищев ощущает себя окрылённым и счастливым. «Мой добрый друг, моя сестра прибыла сюда 2-го числа сего месяца с двумя моими малютками в сопровождении моего брата… я внезапно оказался выплывшим из пучины и способным ещё приблизиться к счастью… Способен ли я к счастью? – Да… способен, …я ещё буду жить, я не стану прозябать», - пишет он Воронцову 8 марта 1791-го года. С тех пор письма Радищева к Воронцову полны оптимизма: «Получив в горести моей великую отраду приездом моих друзей, я чувствую, что существо моё обновляется» (15 марта). «С тех пор, как я живу не один, душа моя обновляется, здоровье укрепляется, даже внешность моя приобрела лучший вид» (29 марта).

В Тобольске Е. В. Рубановская соединила свою жизнь с Александром Николаевичем, став ему гражданской женой. Они не могли быть повенчаны, так как по церковным правилам брак между вдовцом и его свояченицей не являлся законным. Восхищает мужество Елизаветы Васильевны, которая не только не побоялась поехать за Радищевым в Сибирь, тем самым предвосхитив подвиг жён декабристов, но и осмелилась пойти против канонов церкви и общественного мнения, решившись на гражданские отношения с Александром Николаевичем. Перед отъездом в Сибирь она писала Воронцову, который помог ей добиться разрешения уехать к «государственному преступнику»: «Шаг, который я сделала, следуя за моим другом, является для вас доказательством моей привязанности к нему, и нет такой опасности, которую я не пожелала бы разделить с ним». Радищев называл её «пленницей с героической душой».

В Тобольске Радищева с семьёй поместили в одном из лучших домов, двухэтажном каменном особняке, выстроенным купцом Худяковым в конце 1750-х годов. Расположенный в центре города, напротив красивейшей церкви Михаила Архангела, он был решён в архитектурном стиле сибирского барокко.

О своём распорядке дня в Тобольске Радищев в одном из писем сообщает: «Утро (и так каждый день) я отдаю моим детям, а послеобеденное время и вечера – чтению».

Существует две точки зрения на положение ссыльного революционера в Тобольске. Одни биографы считают, что он пользовался неограниченной свободой. «В Тобольске Радищев, как и все сосланные, пользовался совершенною свободой. Он бывал на всех обедах, праздниках, спектаклях... Радищева в особенности хорошо принимали у губернатора Александра Васильевича Алябьева, человека нрава кроткаго и всеми любимаго (который даже получил выговор за то, что позволил Радищеву такое долгое пребывание в Тобольске), у вице-губернатора Ивана Осиповича Селифонтова, бывшаго, в последствии, генерал-губернатором всей Сибири, у генеральши Черкашиной, у Резановых», - вспоминал его сын Павел.

Другие, например, А.Г. Татаринцев, автор книги «Радищев в Сибири» (М., 1977), утверждают, что Радищев находился под строжайшим надзором тобольского городничего, плац-майора И. П. Топоркова, который «прославился» подавлением поляков, уничтожением горцев, а в 1790-м году получил назначение в Тобольск и приехал в столицу Сибири почти одновременно с Радищевым. Авторы книги «Тобольск», местные историки Д. Копылов и Ю. Прибыльский отмечают, что Радищев ни с кем из тобольских чиновников «не сошёлся близко. Его не могли волновать ни мелкие заботы, ни интриги, которыми жил провинциальный чиновничий мир». Однако тут же пишут: «Судя по дневниковым записям, Радищев близко наблюдал пёстрое тобольское общество. Его принимали в своих домах правитель губернии А. В. Алябьев,.. вице-губернатор И. С. Селифонтов, глава губернского магистрата А. Резанов, председатель уголовной палаты Черкашенин, советник казённой палаты М. Путковский…».

К концу XVIII века Тобольск давно уже являлся местом изгнания, и на «несчастных», как в Сибири называли ссыльных, смотрели без страха, а чаще, если не с симпатией, то с сочувствием. Сюда на постоянное местожительства отправляли много попавших в опалу знатных людей, «государственных преступников» дворянского звания, среди которых были образованные и даже высокообразованные культурные люди. Тоболяки стремились многому научиться у них, воспринять культуру поведения, речи. Радищев пишет Воронцову: «...Все, что здесь входит в употребление, заимствуется от несчастных, сюда присылаемых на жительство».

Во время жизни в Тобольске Радищев познакомился с первым в Сибири журналом, издаваемом в столице Сибири, который назывался возвышенно и метафорично: «Иртыш, превращающийся в Иппокрену», и сблизился с его авторами. Журналу покровительствовал губернатор Алябьев. Печаталось это ежемесячное издание в частной типографии купца В. Я. Корнильева.

Самыми популярными авторами «Иртыша…» были ссыльный Панкратий Сумароков, бывший корнет, и прокурор наместничества Иван Бахтин. В основном, они писали довольно смелые, вольнолюбивые стихи, которые не могли не привлечь к себе внимание Радищева. Сам он в журнале не печатался, поскольку дал слово Воронцову вести себя очень осторожно, чтобы не вызвать ухудшения свого положения.

В Тобольске Радищев посещал театр и смотрел там три спектакля: комическую оперу А. Аблесимова «Мельник-колдун, обманщик и сват», комедию Екатерины II «О, время!» и спектакль по пьесе аббата де Брюэ Дав Августина и Г. Палапрата «Немой». Он писал Воронцову, что был изумлён умелой и правдивой игрой актёров.

В Тобольске Радищев создал своё знаменитое стихотворение:

Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?

Я тот же, что и был и буду весь мой век;

Не скот, не дерево, не раб, но человек!

Дорогу проложить, где не бывало следу,

Для борзых смельчаков и в прозе, и в стихах,

Чувствительным сердцам и истине я в страх –

В острог Илимский еду.

При первой публикации это стихотворение называлось «Ответ господина Радищева во время проезда его через Тобольск любопытствующему узнать о нём». Исследователи до сих пор спорят, кому оно посвящено. Но это не так уж важно, главное, оно подтверждает, что писатель остался верен своим жизненным принципам и свободолюбивым взглядам.

Сведения о жизни Радищева в Тобольске можно почерпнуть из его дневниковых записей и писем близким людям. Путевые заметки, довольно подробно описывающие то, что он видел, почему-то очень кратко, в конспективной форме, характеризуют Тобольск: «Положение. Типография. Кожевни. Кирпичные заводы. Водоходство и ловля. Базар. Толпа и гулянье под Чувашами. Образ из Абалака. Торг. Гульянье с карманьяком. Аптекарский сад. Невольники. Сосланные. Монастырь Ивановский и Абалак. Гулянье наше туда. Пушкин ставит свечку. Ежемесячное сочинение. Образ жизни кабацкий. Происшествие Кремлёва. Женский пол. Напрасно строят внизу. Память о Чичерине». Скорее всего, эта краткость связана с желанием не навлечь на себя подозрения в предосудительных мыслях и действиях.

Конечно, за каждым из этих перечислений, значимость которых определяется поставленным между ними знаком точки, а не запятой, скрывается многое: что-то современный тоболяк, знающий историю города, «расшифрует» без труда, а что-то уже непонятно для нас.

Много сведений о Тобольске можно почерпнуть из писем Радищева, особенно графу Воронцову:

«Говоря о построении города, не могу не рассказать Вашему Сиятельству то, что слышал о бывшем здесь пожаре, который истребил 4/5 лучшие частей города. Те, которые огнём лишилися своих домов, лишилися большей части своего имения… Но обстоятельства, тронувшего меня до слёз, пропустить не могу. На другой день по пожаре, в городе большия часть людей не только бедных, но и посредственных не имели хлеба. Народ здешний, хотя не столько, как иркутской, но столь же, как и в столицах шаткой, скоро бы вышел из терпения. Но скоро увидели со всех сторон водою и сухим путём привозимые печёные хлебы, которые сельские жители голодным и неимущим посылали горожанам безденежно. Сия черта существенно означает доброту души сибирских многих округ поселян. Без внутреннего удовольствия слышать сего не можно».

Александр Николаевич много гуляет в окрестностях города, изучает природу, климат, ископаемые, почву, даже состав воды в Иртыше. «Время моего здесь пребывания я, по возможности, стараюся употребить себе в пользу приобретением беспристрастных о здешней стороне сведений», - пишет он Воронцову 15 марта 1791-го года.

Исследуя окрестности Тобольска, Радищев обнаружил ключи с водой, содержащей в себе железо. Его удивляет скудность огородов горожан: «Опричь огурцов и капусты, в здешних огородах не найдёшь ничего. Парники здесь не в употреблении, а оранжерей нет ни одной». Он с удовольствием пишет о гостеприимстве тоболяков: «Когда придёшь в гости к сибиряку, то без шести или восьми чашек чаю не выйдешь».

Сибирь предстаёт перед Радищевым во многом как край контрастов. В ней есть свой север и юг, где различно всё: природа, занятия жителей, их характеры и нравы. Даже Тобольск в его видении – это город контрастов по своему географическому положению: он стоит «частию на прекрасном и здоровом, частию на выгодном, но нехорошем и вредном для здоровья месте... Верхняя часть города стоит над поверхностью Иртыша 26 сажен, когда нижняя часть разлитием оного иногда затопляется. Но близость воды и проистекающие от этого в домашнем быту удобности ... перевешивают выгоды здравого воздуха во мнении здешних жителей…».

Имея медицинское образование, Радищев интересуется, как климатические условия Тобольска влияют на здоровье его жителей. Он писал: «… Ревматизм, подагра, летучая подагра, суставные лихорадки весьма обычны для Тобольска и вообще, говорят, для всей губернии и являются, как мне кажется, следствием сурового климата. Горячки здесь также обычны, как и в России, но зато болотная лихорадка в Тобольске была неизвестна. Случаи её появились года два тому назад. Какая может быть тому причина? Почему начинает появляться неизвестная болезнь? Климат ли изменяется или образ жизни? Это ещё надлежит проверить…».

К сожалению, климат Тобольска мало подошёл Радищеву и его близким: «перемена климата, пищи, питья, образа жизни, образа существования… и особенно горе» - вызывали постоянные болезни у него, у жены, детей, слуг, а потому, пишет он: «Мое пребывание в этом городе не было таким приятным, как это могло бы казаться».

Губернатор Алябьев разрешает Александру Николаевичу изучать архивные документы, связанные с историей Тобольска и Сибири. Радищева интересует время завоевания Сибири Ермаком, её заселение и развитие в ней экономики.

Изучая историю освоения Сибири, Радищев, в отличие от учёных XVIII века, которые рассматривали эпоху первоначального заселения Сибири как время действия воевод, атаманов, правительства, приходит к выводу, что главную роль в этом сыграл народ. Александр Николаевич считает, что процесс присоединения Сибири к России был делом не столько государственным, сколько народным. В этом историческом явлении выражалась свободная воля народа: только свободный, вольный человек, подчёркивал исследователь, способен на решительные и сознательные поступки. «Великий дух свободы» повел русский народ на подвиг присоединения Сибири. Государство же, по мнению Радищева, играло только второстепенную роль в освоении Сибири, организуя строительство укреплённых пунктов и возможность сообщения с Россией. На этом примере писатель утверждает главную роль народа в истории.

Первыми пошли в Сибирь новгородцы, сила которых была в «гражданской вольности», а за ними – донские казаки, ермаковцы, - «непорабощённые воины». Донские казаки, по Радищеву, обладали верностью долгу, чувствами товарищества и добродетели, для них характерны «неустрашимость, расторопность, твёрдость в преследовании предпринятого намерения». Всеми этими качествами в высшей степени исследователь наделяет Ермака. Радищев первый привлёк внимание историков к личности покорителя Сибири. Он возвышает образ Ермака, наделяя его «величием духа» и талантом вождя. Ермак для него – воплощение лучших качеств русского народа.

Быстрое присоединение Сибири к России Радищев объяснял слабостью позиции хана Кучума. «Хан Кучум, - писал он, - был не истинный владелец Сибири, но пришелец и завоеватель, а потому, опричь пришедших с ним, подвластные ему повиновалися из одной только боязни, как то бывает всегда в завоеванных землях; следовательно, порабощенным народам, а паче сибирским, которые платят дань, или ясак, все равно было платить оный Ермаку, царю Российскому или хану Кучуму».

У Александра Николаевича был замысел: на материале архивных документов, изученных в Тобольске, написать большой труд «История присоединения Сибири». Но этот план не осуществился, остался только отрывок, под названием «Сокращённое повествование о приобретении Сибири» В нём автор подробно рассказывает о битве Ермака с Кучумом на Чувашском мысу, о его трагической гибели на реке Вагай, о построении письменным головой Д. Чулковым в 1587-м году крепости «при устье реки Тобола, в Иртыш впадающей», которая станет «столицей всея Сибири», городом Тобольском.

Знакомясь с экономикой Сибири, Радищев обращает особое внимание на торговые связи с Китаем, на значение этой торговли для Сибири и России в целом. Позже, находясь в Восточной Сибири, он, во многом опираясь на архивные материалы, изученные в Тобольске, напишет работу «Письма о китайском торге». Александр Николаевич сообщал Воронцову, что многие тоболяки хотят возобновления торговли с Китаем, которая тогда была временно прекращена.

Опальный писатель интересовался не только Тобольской губернией, но и всей Сибирью в целом. Его поражает необъятность этого края. В письме к Воронцову Александр Николаевич пишет: «Перед глазами моими на стене прибита генеральная карта России, в коей Сибирь занимает почти ¾».

Радищев восхищается богатствами этой части России:

«Какая мощная страна! Нужны еще века, — но когда она будет населена, она предназначена играть со временем великую роль в летописях мира. Когда могучая сила, когда непреодолимая причина придаст благотворную активность закосневшим народностям этих мест, тогда еще увидят, как потомки товарищей Ермака будут искать и откроют себе путь через льды Северного океана, слывущие непроходимыми, поставя таким образом Сибирь в непосредственную связь с Европой, выведут земледелие этой необъятной страны из состояния застоя, в котором оно находится; ибо по справкам, которые я имею об устьях Оби, о заливе, который русские называют Карским морем, о проливе у Вайгача, в этих местах можно легко проложить себе короткий и свободный от льдов путь. Если бы я должен был влачить свое существование в этой губернии, я охотно вызвался бы найти этот проход, несмотря на все затруднения, обычные в такого рода предприятиях» (из письма Воронцову из Тобольска 24 июля 1791 г.).

Таким образом, Радищев предполагает, что Северный морской путь по Ледовитому океану из Архангельска к устьям сибирских рек Оби и Енисея, в будущем будет играть огромную роль в экономической жизни России

Он ратует за полноценное развитие Сибири, а не превращение её в экономическую колонию России. Это был бы, по его словам, «попятный путь к беженству».

В Тобольске Радищев прожил с семьёй более семи месяцев. Из его писем чувствуется, что ему не хочется покидать город, где к нему очень хорошо отнеслись. Он старается отдалить отъезд, объясняя задержку в Тобольске усталостью, болезнью, исследовательской работой, ожиданием писем. Однако его надежды не сбылись, и 30 июля 1791-го года он с семьёй был отправлен в Восточную Сибирь. В этот день в его путевом дневнике появляется запись: «Из Тобольска вдоль Иртыша за Абалак, где перевоз, места прекрасные…»…

В начале января 1797-го года скончалась  Екатерина II. На престол вступил Павел, который в отместку своей, уже мёртвой матери, которую ненавидел, отменил все её указы и распоряжения. 16 января 1797-го года, когда Александр Николаевич работал у себя в кабинете, к нему вбежала счастливая Елизавета Васильевна с известием об освобождении. Стали спешно готовиться к отъезду. В приливе радости Радищев пишет:

Час преблаженный,

День вожделенный!

Мы оставляем,

Мы покидаем

Илимские горы,

Берлоги, норы!

Радищевы выехали из Илимска 20 февраля 1797-го года

Обратный путь занял около полугода. С взрослыми было пятеро детей, трое из которых совсем маленькие, младшему, Афанасию, всего полгодика. И снова Радищев ведёт дневник, который уже после его смерти будет опубликован под названием «Записки путешествия из Сибири». Теперь записи его становятся более частыми и подробными. Но о Тобольске опять очень скудно. И этому есть серьёзнейшая причина. В дороге заболела Елизавета Васильевна. И хотя состояние её ухудшалось, решили не прерывать путь: только в Тобольске можно было получить хорошую медицинскую помощь. Но простуда, подхваченная на холодном ветру, видимо, перешла в воспаление лёгких. Вскоре после приезда в Тобольск Елизавета Васильевна скончалась.

Отпевали Елизавету Васильевну в церкви Михаила Архангела. В церковной метрической книге 9 апреля 1797-го года записано: «Майорская дочь девица Елизавета Рубановская 47 лет помре». Похоронили Елизавету Васильевну на Завальном кладбище. К сожалению, могила её не сохранилась.

Из Тобольска выехали 22 апреля в 11 часов ночью. Их путь лежал через Урал, всё дальше и дальше - к желанной, насильно покинутой семь лет тому назад России.

• < Назад
• Вперёд >